t4kvj

Не поменявший кредо. Василий Попков — 50 лет в партии

Архив новостей

Не поменявший кредо

t4kvjВ марте этого года исполняется 50 лет партийного стажа у журналиста Василия Попкова. К 100-летию Великого Октября он выпустил книгу «Взгляд изнутри», в основу которой легли дневниковые записи, сделанные им в период работы в аппарате Рузаевского горкома КПСС. Жёсткие, а порой и жестокие условия работы партаппаратчиков в начале 90-х ему, заведующему орготделом горкома, довелось прочувствовать в полной мерее. Нелёгкие партийные собрания, требования всему аппарату уйти в отставку, массовая сдача партийный билетов, рассеянность и ступорное состояние после 19 августа 1991 года – все это было пропущено через его думы и сердце. Но уже в сентябре он с группой единомышленников взялся за возрождение городской партийной организации.

Берясь в 1986-м году за дневник, он, по его собственному признанию, даже предположить не мог, что   окажется живым свидетелем   драматических событий, последовательно связанных с унижением,   запретом   и возрождением Коммунистической   партии, что   на его глазах произойдёт крушение   такой мощной сверхдержавы, каким был   Советский Союз.

Предлагаем читателям одну из страничек дневника, раскрывающую отношение В. Попкова к Коммунистической партии.

26 апреля 1989 года. Среда.

ЗАЧЕМ ТЕБЕ ПАРТБИЛЕТ?

Мы, живущие в верхней части Рузаевки, ходили с работы стайкой и за полчаса успевали обговорить некоторые события прошедшего дня, «без протокола» высказать своё мнение. Сегодня темами разговора были итоги вчерашнего Пленума ЦК КПСС, на котором 110 «стариков» отправили отдыхать, а так же опубликованная в «Правде» статья «Зачем тебе нужен партбилет» — размышления о том, что значит быть сегодня коммунистом.

Мнения разделились: для одних партбилет был почти священным документом с силуэтом Ильича, другие видели в нем обычную членскую книжицу, однако за потерю которой могли последовать ох какие неприятности. Разговор был дружеский, непринуждённый. И вдруг Лена Буртасова задаёт мне вопрос из газетного заголовка. Поначалу он   показался неожиданным и странным: как это зачем? Я даже оторопел на мгновенье. А она ещё вопрос: «А что, без партии, без партбилета вы не смогли бы жить?»

Интересно… Актуальнее вопросы и придумать нельзя. Спасибо ей за них. С ходу я наговорил много пышных фраз, но пообещал вечерком хорошо подумать. Попробую ответить здесь и сейчас.

В январе 1969 года мне исполнился 21 год. Работал тогда учителем в Ковылкинской музыкальной школе. Коммунистом в коллективе был только директор Иван Васильевич Овчинников, состоял на партийном учёте в парторганизации исполкома райсовета. Секретарём первички был заведующий отделом культуры Василий Семёнович Ястребцев. Вопрос, который я задал прямо с порога «Можно ли мне вступить кандидатом в члены КПСС?» ввёл его в ступор. По крайней мере, мне так показалось. Ошарашенный, он долго смотрел на меня в упор, молча снял очки, протёр и снова их надел и, наконец, произнес:

— Четырнадцатый год меня избирают секретарем парторганизации, а ты первый, кто обратился ко мне с таким вопросом. Долго думал? Сам решил или кто подсказал?

— Сам, — смело ответил я, — хочу, — и уже с меньшей смелостью добавил:       — чувствую, что созрел для членства в партии.

Только после этого он пригласил меня присесть к столу.

Беседовали долго, он всё-всё расспросил. Про работу, учёбу, семью. Затем позвонил заведующему орготделом горкома Дмитрию Сергеевичу Боярову. Уже тогда в партии действовало, в общем-то, дурацкое правило: чтобы принять одного служащего, надо принять троих рабочих или колхозников.

— Год только начался, — ответил Бояров, — к тому же, парень сам изъявляет желание… Заполняйте анкету!

Через год, в марте 1970-го я стал полноправным коммунистом. Никто со мной о вступлении в партию не беседовал, не предлагал, не уговаривал, не обещал каких-то льгот или преимуществ. Сам пришёл к мысли, что мои знания, способности и практические дела могли бы стать полезными для Коммунистической партии. Внутренне почувствовал необходимость быть в её рядах.

Никогда не преследовал какие-то корыстные цели от членства в КПСС – ни карьерного роста, ни квартиру, никакие другие блага извлечь от этого не намеревался.

Я безоговорочно верил учебникам, книгам, фильмам. Всё, что читал в газетах, принимал за чистую монету. В те годы не было в моём окружении людей, которые высказывали бы аргументированные доводы против проводимой партией политики.

Первым   встретившимся «инакомыслящим» была   моя первая тёща. Вместо поздравления она с нескрываемой неприязнью сквозь зубы процедила: «Нашёл, куда вступать… Будто не знаешь, что ни коммунист, то вор, что ни коммунист, то жулик…» Предки родителей Людмилы (первую жену тоже Людмилой звали) владели в Саранске несколькими лавками, а Октябрь 1917-го года положил конец их владениям. Вероятно, отсюда такое отношение и к Советской власти, и к Коммунистической партии. Я потом назвал её антисоветчицей, после чего у нас, тогда еще жениха и невесты, произошла ссора.

Словно в противовес саранской реакции, моя мама, узнав о вступлении в партию, быстренько организовала небольшой семейный, но подчёркнуто праздничный ужин. Она поздравила меня, и, поцеловав, сказав, что, если ступил на партийную тропу, то иди по ней твёрдо, не сворачивая. Если изменишь партии, плохо будет ей, а тебе – еще плоше.

Зачем мне партбилет? Когда в 1979-м году направляли в совхоз «Шишкеевский» парторгом, предлагаемые условия меня, откровенно говоря, обижали, и я готов был ко всему. Выгонят за непослушание с работы в отделе культуры – в таксисты пойду, объявят самое строгое взыскание – слова не вякну. Но если бы поставили вопрос о дальнейшем пребывании в партии – я бы, наверное, сломался. Исключения боялся больше всего и вне партии себя не представлял. После работы в комсомоле, профсоюзе, Советах оказаться на обочине общества, вне его ядра – что могло быть трагичнее? Строгий выговор с занесением в учетную карточку воспринял не только как должное, но и с определённым чувством благодарности. Меня сохранили в партии, дали возможность дальнейшим отношением к работе доказать свою преданность ей. А могли бы мой отказ рассмотреть по-другому. Не поехал – значит, ты ослушался Её Величество Партию. Значит, она тебе не нужна. А ты, неслух, нужен ей? Дальше вам не по пути, давай разойдёмся…

Между прочим, двое из членов бюро горкома, которые на заседании бюро голосовали за строгий выговор, несколько позже в приватном разговоре сказали, что не поехал я в Шишкеево – и правильно сделал. Положение в отстающем совхозе ты не поправил бы, а биографию свою наверняка попортил. А уж квартиру потерял бы – это точно.

Да поехал бы я в это Шишкеево, если бы предлагаемые условия были более-менее приемлемыми. Не могу же я добровольно отказаться от городской квартиры! Дураком назовут за это и правильно сделают. Да и как ехать с годовалым мальцом даже не в избу, а всего лишь в деревянный сруб? Такие условия со стороны горкома я посчитал жестокими и непродуманными. Кадровые вопросы так решать нельзя. Это неграмотно и вероломно. Первый секретарь расписывает мне почти санаторные условия для свиней на комплексе, где им и тёплая вода, и автоматизированное кормление калорийным рационом с микро- и макродобавками, а секретарю партийной организации обещает чёрт те что – неотапливаемый сруб без пола и потолка.

Но не зря говорят, что время лечит. Через год выговор сняли, снова избрали секретарём парторганизации райисполкома, а на ближайших выборах – ещё и депутатом райсовета. Было это в 1979 году. 10 лет прошло.

Сейчас ситуация в обществе, в стране резко изменилась. По своей сложности и непредсказуемости она таковой не была за все годы существования партии. Наблюдается массовый выход из её рядов. Уходят ветераны, уходят порой те, кто вступал в ВКП (б) в грозные сороковые, кто в заявлении перед боем писал «В случае смерти прошу считать меня коммунистом». А сейчас они добровольно расстаются со своими партбилетами. Не буду называть фамилии и вскрывать мотивы, побудившие их на столь отчаянный шаг. Они, значит, были, и были весомыми.

t4kvj1Уходят молодые коммунисты, уходят кандидаты в члены КПСС, не пройдя даже кандидатского стажа. По ошибке вступили? Парторг уговорил? Уходят потому, что десятку в месяц жалко отдавать на членские взносы? Причин много. Но от этого не легче. Данилов из пожарной части выставил, на его взгляд, очень весомое основание: «Не хочу быть в той партии, где собрались жулики и воры, коррумпированные элементы». И поэтому уходит? КПСС видится ему партией хапуг. А сам-то не трус ли? Видишь, что рядом с тобой   не тот человек, так борись в трудный для партии час за чистоту её рядов! Нет, ему не по нутру борьба. Он как тот горьковский Пингвин, «ловко прячет тело жирное в утёсах». Ну и гуляй! Правильно сделали коммунисты-пожарные, что исключили его из своих рядов. Завтра придёт на бюро. Если придёт… А то и здесь струсит.

Между прочим, кто уходит открыто – это всё-таки смелые, решительные люди. Надо обладать определённым мужеством, чтобы прийти в горком и смело сказать: «Мне с такой партией не по пути».

Куда большую опасность представляют закамуфлированные перебежчики, до поры до времени прячущиеся за партийный билет. Даже у нас в аппарате имеется такой, не буду называть и его фамилию. Очень трудно, говорит, стало в горкоме работать. Народ против нас настроен, хоть никуда не приходи. Как узнают, что горкомовец пришёл, чуть ли ни ударить норовят. Надо куда-нибудь на хозяйственную работу уходить. Какая партия ни будет у власти – начальник, руководитель всегда понадобится. В него плевать не будут, а если он беспартийный, то тем более…

Партиец с таким сознанием – злейший и опаснейший враг партии, пробравшийся в один из её руководящих центров. Чем он отличается от партбилетчика, пришедшего в горком сдавать билет? Да только тем, что тот мужественнее и честнее. Этот же, оставаясь с партбилетом, по сути, прикрывается им, как щитом. Отличие в том, что он опаснее, коварнее, страшнее.

И вновь повторяю: партии нужна чистка! Обещают провести аттестацию. Пусть назовут чистку этим более деликатным словом, и пусть нас будет меньше, зато будем чище, здоровее. «Лучше меньше, да лучше!» — Ленин и сегодня прав!

Завтра дам Лене прочитать сегодняшний опус. Тема остра и актуальна. Сейчас прочитал написанное, и заметил, что не удержался от громких фраз и пафоса. Это, наверное, от волнения. Для меня проблема партии дорогая и наиважнейшая. Я себя без партии, вне её рядов не представляю. Верю в перестройку, положительно реагирую на каждое изменение в обществе к лучшему, и не могу оставаться перед ним в пассивной роли наблюдателя.»

Вот такие мысли были у нынешнего ветерана партии в 1989 году. Они не изменились и по сегодняшний день. Ему, не скрывавшему своих идеологических позиций, пришедшая власть не дала работу в Рузаевке. Но ни временный статус безработного, ни определённые неудобства от каждодневных поездок в Саранск не смогли поколебать его политическое кредо. Во многих публикациях в «Советской Мордовии» за подписью В. Попкова нашёл отражение тезис бывшего красного губернатора Кубани Н. Кондратенко «Тот, кто утром был коммунистом, а к вечеру стал демократом, — тот просто подлец». С работы в Отделении Пенсионного фонда В. Попков из-за открытости своих убеждений был публично изгнан. Пикантность ситуации в том, что сделала это управляющая Мордовским отделением ПФР Антонина Морозова, та самая, что при Советской власти работала первым секретарём Дубёнского райкома КПСС.

Не все бывшие коллеги оказались стойкими перед натиском «демократов». Лишь шестеро из восемнадцати «последних могикан» в аппарате Рузаевского горкома остались верными партийному слову, данному в заявлении при вступлении в КПСС: «Программу и Устав признаю, обязуюсь выполнять».

Одни отказались от   партийных билетов с силуэтом В.И. Ленина из-за административного прессинга; другие заняли выжидательную позицию, спрятавшись за расхожую фразу «чья возьмёт?» И позором покрыли не только себя, но и своих родственников и близких те, кто с целью сохраниться во властной обойме, с радостью поменяли партийные картузы, и, получив должность от партии власти, в одночасье забыли, что более десятка лет несли в массы идеи КПСС. Перевернувшись, они с таким же воодушевлением стали пропагандировать идеи политических противников коммунистов, какие только ни возникали на политическом небосклоне – «Отечество», «Наш дом Россия», «Единая Россия» и пр. и пр. Их цель ясна – лишь бы быть поближе к властной кормушке. «В годы войны только генерал Власов повернул стволы против своих, но даже война не оправдывает его действия», — говорили рузаевцы о Власове и местных перевёртышах, презрительно называя их «власовцами». Тысячу раз прав Владимир Высоцкий: «И во веки веков, и во все времена был предатель всегда презираем».

Коммунистов в 90-е годы притесняли, публично травили, а они в полуподпольных условиях работали по сохранению и воссозданию городской партийной организации. Вполне закономерным видится мне избрание В. Попкова первым секретарём Рузаевского горкома в восстановленной Коммунистической партии Российской Федерации. Работа «первого» и в советское время несла огромную ответственность перед коммунистами, девяностые же годы добавили к ней ещё и реальные опасения за судьбу свою и своей семьи. К счастью, для него всё обошлось благополучно. Однако частые командировки спецкора газеты в города и районы Мордовии не могли не сказаться на качестве партийной работы, и в 1996-м году он попросил освободить его от обязанностей первого секретаря. С этого времени вот уже 24 года райком партии возглавляет Василий Полынов.

В. Попков не изменил своему политическому кредо. Независимо от ситуации и места работы он через все свои 50 партийных лет пронёс верность партийному слову. В последние годы он работал секретарём Мордовского рескома КПРФ, редактировал газету коммунистов Мордовии «Наша правда». Однако возраст и здоровье не позволили вести активную общественную работу. Сейчас он занимается домашними делами и внуками.

Публикацию подготовил Николай Банников.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *