Две тысячи фронтовых писем и документов
Сразу не могу не выразить восхищение замыслом, поиском, исполнением и воплощением вроде бы известной темы – «Письма с фронта». Такую книгу сделала Татьяна Василевская со товарищи. И это была честная, тщательная, продуманная работа на всех этапах подготовки и выпуска книги. Я бы назвал ее фундаментом для «Бессмертного полка», тем самым истоком, который питал и вдохновлял его.
Более двух тысяч фронтовых писем, снимков тех лет, наградных документов, похоронок, которые Татьяна Василевская собрала из потаенных шкатулок родственников, из музеев, архивов, школьных уголков, поражают тем высоким разнообразием, искренним, непосредственным хрустальным чувством надежды на Победу, заботы о ближних и, казалось бы, неоправданным оптимизмом. А они верили, хотя сами были в адских ситуациях без права на надежду.
Поражает издательская продуманность книги: расположение писем по годам, плакаты и рисунки тех лет, карандашные портреты авторов писем, исполненные друзьями издания. Ну, а то что редакторы проделали невероятную сопроводительную работу, связавшись с семьями погибших и живых, обратившись напрямую к тем, кто хотел, чтобы утвердилась Память, и есть настоящий издательский подвиг. В письме об этой книге есть фраза писателя, издателя, редактора, много лет проработавшего в нашем издательстве «Молодая гвардия», Владимира Левченко, казака, нашего друга: «Этот проект не финансирован из бюджета, он издан при поддержке истинных Граждан, дорожащих памятью народной». Нет сомнения, что сейчас, когда книга вышла, к сожалению, небольшим тиражом, краевые власти смогут поставить ее в золотой ряд литературы страны и издать ее надлежащим тиражом, тем более что губернатор поддержал идею и новый выпуск. Молодцы и телевизионщики, снимающие фильм по книге «Письма с фронта».
В молодости после окончания университета, да и потом, после прочтения многих книг, подробного изучения этой темы, осознав величие и трагедию войны, я все время спрашивал у военных, у тыловиков, рядовых и маршалов, профессоров и колхозников, русских и людей других национальностей: «Почему мы победили?» Выпустил даже книжку, обращенную к нашему поколению с названием «Они победили. А вы?». Отвечали по-разному. Расширенно и кратко: «Верили в победу!», «Завалили всех жертвами», «Не подвела экономика», «Народ такой», «Все были вместе». Маршал Жуков в длительной беседе, когда мы пришли поздравить его с 70-летием, сказал: «Мы от немцев отставали, у их генералов Клаузевица, Мольтке, Шлиффена учились. Прусский офицер был опытной косточкой. Их солдат победно прошел всю Европу. Техника у них – самолеты, танки – в начале войны были лучше, – он вздохнул и приосанившись добавил с ударением, – но наш солдат был лучше. Я посвятил ему книгу. Мы на войне учились, достигали уровня». И потом, когда, может быть, вспомнил, что мы пришли к нему от комсомола, сказал: «Да, у нас молодой солдат был лучше. Когда мясорубка вовсю включилась, наши ребята оказались крепче, дух сильнее – за Родину сражались».
Сергей Николаевич МАСЛОВ (нижний ряд, в центре) с однополчанами. Офицер-артиллерист, командир батареи, прошел Великую Отечественную. «Папа, бей врага, приезжай скорее!» – из письма дочки Наташи.
Да, так-то оно так, но почему мы победили? Читаю письма 1941 года. Их немного, но они еще остались. В них большая вера в скорую победу, в разгром немцев, даже в отдельных случаях рассказывают, что немцы переходят линию фронта, сдаются в плен и говорят, что их заставили офицеры и генералы. Да, может было и такое, но пали Минск, Киев, заблокирован Ленинград, фашистские войска наступают на Москву.
Вот письмо лета 1941 года из Краснодара. «Ужас… Все летит кубарем. День рабочий увеличился, идут разговоры о создании запасов продовольствия… Но мы рассуждаем так. Ну, война, ну, набьют Гитлеру морду и конец. А нас война не тронет…» – какая была чистой воды наивность.
Осень 1941 года (из дневника)
«Теперь уж каждую минуту разговор о войне, сводки Совинформбюро сообщают, что пал Киев, Минск… Бегаем на станцию, каждый день идут поезда с ранеными солдатами. Призвали в армию Сашу Петракова. Веселое настроение отступает, наступает предчувствие близкой беды, которая все ближе и ближе подкрадывается к нам, мальчишкам».
Сентябрь 1941 года
«Среди нас сильные традиции моряков-балтийцев времен Гражданской войны. Обо мне не беспокойтесь, уж если погибну, то как погиб наш отец». Глеб Седин – сын Героя гражданской войны – погиб в Ленинграде в сентябре 1941 года.
Начинают приходить похоронки, письма от друзей, родных о погибших сотоварищах, о героях-воинах. «Остался один против пяти танков», – писали родителям бойцы из окопов. Даже в воспоминаниях генерала Катукова, приведенных в книге, говорится об этом. Начинается осознание, что главный враг – напавший немец, фашист. Не очень много писем пишут, некогда, да еще чтобы не переживали. Уже узнали о зверствах и пожарищах. Бойцы все более понимают ценность каждого письма, приходящего из тыла, – их товарищ-почтальон заставляет танцевать каждого, кто получает письмо, а они готовы делать это каждый день. Нехитрые строки публикуют во фронтовой газете. «Мы верили, что письма вновь придут со знакомой печатью на конверте. Мы знали, каждый день наш, наш редут и каждая семья сильнее смерти» (Константин Бельхили. 1942 г.). Какая вера, сила чувства этих строчек! А письма хочется цитировать и цитировать…
Вот письмо товарища погибшего воина, как неподдельна скорбь, какие слова нашел командир, чтобы утешить горе родителей, нет, не утешить, а разделить!
29 сентября 1941 года
«Дорогой товарищ Филипп Анисимович! Мы получили письмо с просьбой сообщить Вам некоторые подробности о Вашем сыне.
С большой охотой я отвечаю Вам на это письмо. Я командир того взвода, в котором действовал Ваш сын, и руководил тем боем, в котором погиб Ваш Ваня.
Это было 23 августа 1941 года. Мы получили задачу разведать огневые средства противника в районе совхоза «Зайцево» Ярцевского района Смоленской области. Нас было 28 человек, в том числе и Ваня. Выступили мы на передовую позицию часов в 10 утра. День был хороший, солнечный, в этот день Вы, вероятно, убирали пшеницу в поле, а мы шли в бой, чтобы враг не мог помешать ни Вам, ни тем, кто мирно трудится и в районе этого совхоза, и в Вашей станице. Впереди совхоза находился лес, а за лесом – речка. Враг укрылся в лесу, нужно было разведать его, с тем чтобы подготовить основной удар и выгнать его за речку (река Царевич). Впереди леса расположились совхозные поля – овес, лен, картофель. Мы должны были по овсу и льну подойти возможно ближе к месту расположения противника и заставить его открыть всю систему своего огня, иначе говоря, мы должны были принять весь огонь на себя, с тем чтобы узнать характер его обороны. Это была ответственная и опасная задача, но все мы, 28 человек, были полны решимости во что бы то ни стало эту задачу выполнить.
Пока мы продвигались по овсу и были невидимы для противника – было хорошо, но у опушки леса враг скосил овес, чтобы создать открытую позицию, которая была хорошо пристреляна им. В этот день мы лежали в овсе, принимая огонь на себя, до наступления сумерек. Нас обстреливали из пулеметов, автоматов и минометов, и вот какая-то пуля врага сразила здесь Вашего героя сына.
Я непосредственно в момент его смерти не был рядом с ним и не видел, как именно умер Ваня, но я знаю, что он действовал бесстрашно, как и подобает воину нашей Красной армии.
Он не струсил, не отошел назад. Он был настоящим бойцом и умер героем. Пусть это будет служить Вам утешением. Вы можете гордиться своим сыном и смело смотреть в глаза людям, в грядущую победу над врагом Вы вложили самое дорогое для Вас – жизнь Вашего сына. Пусть это принесет Вам не только горе, но и сознание исполненного Вами долга за сына, за себя. Пусть это будет служить Вам хоть маленьким утешением в Вашем большом горе.
Дорогая мамаша!
Вам, конечно, будет тяжелее других переносить смерть сына – Вы ведь его мать. У меня тоже есть старушка мать, которая, вероятно, тоже частенько плачет обо мне, своем сыне, хотя я еще и жив. Я знаю поэтому, как нелегко горе матери, но я знаю, что сегодня нам нужно, чтобы горе матерей породило в них ненависть к врагу, чтобы они без колебания отправили на фронт и своего последнего сына.
Перестаньте плакать, дорогая мамаша, перенесите Вашу любовь к сыну на любовь ко всей Красной армии, к своей стране, к нашему народу. Ваш Ваня похоронен там же, где был убит.
Дорогие молодые друзья – братья Вани!
Пусть его жизнь служит для вас обоих примером любви к Родине, за которую он не пожалел жизни.
Растите честными и мужественными, будьте утешением для своих родителей. Помните о брате, любите жизнь, как ее любил Ваня, но больше жизни любите Родину и свой народ.
Мои дорогие друзья!
Если захотите написать мне – мой адрес: действующая армия, полевая почта 140, штадив ВОХР, лейтенанту Павлу Алексеевичу Григорьеву.
Я с удовольствием буду отвечать на ваши письма». (Воронеж)
Иван Филиппович Деркач (1920–1941) ушел добровольцем на фронт. Писем от него родители, колхозники станицы Староминской, получить не успели, но бережно сохранили последнюю весточку о сыне, написанную его боевыми товарищами.
А какой Советский Союз дышит в этих письмах! И русские, и украинцы, и адыги, и евреи – да все, кто был, кто встал в ряды и кто был в окопах, кто шел в атаку.
23 октября 1941 года
«Дорогие мама и папа! Любимые сестры и братья! Вот уже трое суток сдерживаем коварного врага, который рвется к Ростову. Враг силен, у него много оружия и боевой техники. И все же не даем ему продвинуться вперед. Сдерживаем его силой любви к родному дому, к Родине. А это оружие – безотказное… Завтра на рассвете идем в наступление. Будь уверен, отец, что я, если суждено погибнуть, не посрамлю тебя, не погибну от пули в спину. Не опозорю своих предков, вас, родных и дорогих моих аульчан. Я верю, отец, что с русским народом мы защитим свободу своей Отчизны. Обнимаю вас всех, мои дорогие, жду ответа. Олид Афасижев, действующая армия». (Олид (Вадим) Индрисович Афасижев – на фронте с первых дней войны. Пропал без вести в ноябре 1943 г.)
Да, именно так: я верю, что с русским народом мы защитим свободу своей Отчизны. И никаких счетов, как сегодня, кто кому больше должен, кто перед кем виноват…
Может, в мирной жизни не каждый день называли своих жен, сестер, любимых девушек ласковыми именами, но тут все годы войны в обращениях с фронта звучало: Шурочка, Танечка, Машенька, Коленька, Мурочка, дорогая Ася, любимая Галюся, дорогой сынок Коля, милая доченька…
Хорошо бы во всех школах Кубани и в вузах почитать книгу, написать сочинения, небольшие работы-исследования о том, какие слова были обращены к родным, какая нежность проистекала с фронта, несмотря на смерть, взрывы и гибель. Такого рода работы были бы подлинным отражением любви, сердца и души наших воинов.
О ранениях сообщали после того, естественно, как уже были сделаны необходимые заверения, что все будет хорошо. «Я ранен, нога опухает, болит, но в госпитале постель хорошая, кровать, простыни, одеяло байковое, кушать дают неплохо, поправлюсь, будем снова бить немчуру, наша страна скоро будет свободной». (Март 1943 г. Андрей Губарев)
В 1942–1943 годах необходимо было утвердить чувство ненависти к врагу. За растерзанные города и села, за убитых мирных людей…
15 марта 1942 года
«Дорогая Катюша и милый Вовочка!
…Пишу из Можайска Московской области. Можайск недавно освобожден, как тебе известно, от немцев. Если б ты могла видеть, что они здесь натворили, – у тебя бы голова закружилась. Идешь по городу, смотришь, и просто в сознании все не укладывается. В городе и всех близлежащих деревнях насчитаешь всего до десятка лошадей, две-три коровы, ни одной домашней птицы и мелкого скота. Целые деревни сожжены до единого домика. Половина Можайска также сожжена и разрушена – взорвана.
Однако, убегая, они оставили множество автомашин и танков. Все обочины дорог и площади Можайска заполнены ими… (Даниил Данилович Трещев)
«Убей немца! Отомсти врагу!» – звучало отовсюду. Бойцы видели пожарища, измывательства, убийства и, конечно, мстили, но и в мести сохраняли человеческий облик. Все-таки бойцы помнили и слова Сталина, сказанные на всю страну в феврале 1942 года: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство Германское остается».
«…Да, фрицам дали по зубам под Орлом. Похвально. У нас пока затишье, но оно для них тоже малопонятное. Снайперы у нас хорошие, артиллерия тоже, «катюши» (которых они, кстати, боятся как черт ладана). В общем, все к тому, что ежедневно десяток Берт испускают вопли скорби по поводу шакальей смерти их фрицев, в Бозе почивших… Ну да черт с ними, а то уже бумаги мало. Интересно, как вы там живете? Что поделываете? Я приеду к вам в гости этак через пару месяцев – под Новый год. Привет всем глубоко штатским родственникам. Аминь! Сергей, слушай маму. Ни выше ни ниже!» (1942 г. Олег Григорьевич Захарченко – автоматчик 255-й бригады морской пехоты, погиб при освобождении г. Новороссийска 10 сентября 1943 г.)
Конец 1942 – начало 1943 года – уже больше вдумчивой уверенности в себе, больше победных ноток в письмах, больше удачных операций.
25 февраля 1942 года
«… Сегодня радио сообщило, что части Красной армии в районе Старой Руссы окружили 16-ю армию немцев и уничтожили ее. О том, что бои идут западней Лозовой и Харькову угрожает окружение, тоже знаешь. Значит, дела наши идут хорошо, немцев бьем, как паршивую сволочь, и не остановимся, пока всех не выбьем». (Яков Фролович Каверин (1901–1942), участвовал в боях на Харьковском направлении, в одном из них погиб)
24 ноября 1942 года
«Могу обрадовать. Наши войска развернули наступление, в результате которого фашисты разгромлены под Сталинградом. За несколько дней боевых действий убито свыше 20 тысяч и взято в плен 24 тысячи, взято также много орудий, танков, пулеметов, автомашин и др. Это только начало героических действий нашей любимой, доблестной Красной армии.
Враг в эту зиму будет уничтожен и выгнан из нашей любимой Родины…
Надя, следует в этом году зимой Толю начать обучать грамоте. Ведь нужно его в 1943 г. осенью отдавать в школу, и дома ему необходимо дать хорошую подготовку. Это так делалось в нашей семье, когда я еще был малышом…» (Алексей Валерьянович Доргольц. Воевать начал под Сталинградом)
И обязательно – мысли о будущем, о том, как к нему надо готовиться, что сделать, ни на минуту не забывая о тех, кто в тылу, с пониманием того, что и им нелегко и их надо обнадеживать и вселять веру в победу.
15 декабря 1942 года
«Дорогие Ваня, Таня и Таточка!
… Вот скоро Новый год. Хочется вас поздравить и пожелать в новом году всем всего лучшего. Верю и надеюсь, что 43-й год будет годом окончательного разгрома гитлеровцев и очищения нашей земли от их поганых орд, и тогда над нашей Родиной снова засияет солнце мирного социалистического труда. Ваш Николай». (Николай Павлович Авроров (1913–1943).
И еще раз о нежности и поэзии в этих письмах. Сколько трогательных раздумий, записанных на клочке бумаги в промежутках между боями огрызком карандаша. Какие найдены слова, пусть и не всегда грамотно, но как точно они писали, будто из самого сердца льются мысли. Чистое сердце надо было сохранять, чтобы так писать среди крови и ужаса каждодневного боя.
15 апреля 1942 года
«Жизнь у меня началась давно уж настоящая фронтовая. И работаешь, и ешь, и спишь – все под аккомпанемент пулеметов, артиллерии и подобных инструментов. Иногда так вот что-нибудь делаешь – воздушный налет. Выбежишь, постреляешь – улетят, и снова садишься… Я тут каждую минуту вспоминаю Вовочку. Как только ухнет – так я невольно произношу: «Бах!» Вот где он только и говорил бы: «Бах, бах». Я все больше скучаю по тебе с сыном, почти ежедневно смотрю на фотокарточки…
Спать приходится всяко или совсем никак. Около недели назад я за пять суток спал в общей сложности около четырех часов. Есть также по-всякому приходится…
Посылаю тебе очень понравившееся мне стихотворение «Жди меня», оно полностью отражает мои мысли. Именно:
Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди…
Как я выжил – будем знать
Только мы с тобой.
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Ну, ладно. Поэзией заниматься некогда. Прочти, прочувствуй. Насколько ты будешь меня ждать, столько и шансов на то, что я приеду…»
7 июля 1942 года
«Какое счастливое было время – вся половина с 1 по 15 июля 1939 г., и какая это половина сейчас. Какой большой контраст: соловьи, влюбленные вздохи три года назад – пулеметные трели, уханье мин, жужжание самолетов теперь…
А ведь будет такое время, будет радость не меньше той. Это радость, когда я приеду домой, жив, здоров, с победой! Ну что может быть радостней этой встречи, счастливой и радостной встречи после такой кровавой битвы! Что еще может тогда разлучить меня с моей дорогой Катюшей, моими крошками! Ничто. Ничто и никогда. Какая будет замечательная жизнь! Жизнь будет трудная, напряженная, страна будет залечивать раны, но труд будет мирный, радостный. Будем мы трудиться и растить наших крошек. Однако земля дрожит от взрывов. Разница мечты с действительностью резкая. Однако у нас, у советских людей, принято мечты претворять в действительность, поэтому все это будет в недалеком будущем… (Даниил Данилович Трещев. С февраля 1942 г. принимал участие в обороне Москвы, воевал на Калининском направлении, на Кавказе, участвовал в Керченском десанте, в освобождении Прибалтики, Польши, штурме Берлина)
И они претворили свои мечты в действительность. Как говорили, как верили, так и получилось.
1945 год – Победа. И так хочется остаться живым, но герои погибают, а кто жив, с ожесточением бьют врага.
Летчик-штурмовик Жигальцев из Кореновского района сообщает: «В последние дни добиваем немчуру, с полной победой над врагом!» (Май. 1945 г.)
А вот 24 июня 1945 года появляется Договор, который подписали Герои Советского Союза Григорий Черный, Касючин Джонан Горьев и Максим Чистяков, что после демобилизации обязались один раз в году встречаться и помогать друг другу словом и материально, вспоминать свою былую жизнь (Австрия. Алленштейн).
Да, это уже была другая жизнь, как пелось: «За победу мы по полной осушили, за друзей добавили еще…»
Все в стране знали картину художника Лактионова «Письмо с фронта». Залитая светом, каким-то необыкновенным райским светом… В дом пришла радость. Письмо привез с фронта раненый, с перевязанной рукой фронтовик. В проеме двери стоит освещенная изнутри этим светом женщина, наверное, мать или жена приславшего с фронта весточку бойца. С восторгом читает письмо мальчишка-сын. У поручня крыльца с повязкой бойца ПВО стоит радостная девушка, то ли младшая сестра, то ли невеста воина. Свет, радость! Обычная, всем близкая тогда картина – праздник! Миллионы людей познакомились с картиной через журнал «Огонек», выходящий раз в неделю с цветной вкладкой. Картина получила Сталинскую премию. Позднее, когда потихоньку старались убрать знаки Победы, попытались чуть ли не обвинить автора в излишнем реализме, сходстве с фотографией и приукрашивании действительности. Но народу картина нравилась. У многих я видел ее на стене или прикрепленной кнопками, или в специальной рамочке, это была цветная репродукция из «Огонька». В ней явственно виделась радость Победы и надежда народа на лучшее и светлое будущее!
Заканчиваю, но хочу сказать еще об одной удачной издательской идее книги, которая пронизывает все издание, – это ее художественная выразительность, ее оформительский ряд: плакаты, рисунки тех лет. Лицо книги представлено письмами и фотографиями, благодарностями Верховного Главнокомандующего, похоронками, портретами героев, сделанными в наше время по просьбе издателей.
Молодцы все, кто участвовал в подборе этого видеоряда. Очень важная часть книги, ее достоверная часть.
Плакаты… Ну, конечно, канонический плакат, знакомый всем нам строгий, вдохновляющий – «Родина-мать зовет!» Плакаты, возрождающие в нас чувство истории, плакаты-опоры на весь народ: «Наши силы неисчерпаемы». Крепкий отец-солдат вручает бойцу винтовку. Все явственнее звучат слова: Родина, СССР, Россия. Вот замечательный плакат-картина с Суворовым и тогдашним бойцом «Во имя Родины вперед богатыри!». Помню, как в сибирской Марьяновке, в степи развернулись эвакуированные. Сюда была переведена летная школа из Таганрога, в которой срочно обучали летчиков. За один месяц были в срочном порядке построены земляной аэродром, казармы, землянки для летчиков и саманный клуб, библиотека с парткабинетом, красным уголком, где лежали подшивки газеты, висели плакаты. Мы, второклассники, ошеломленно смотрели на плакат, где были изображены с явственно проступающим хохолком на голове Суворов и знаменитый Чапаев в своей чапаевке. Мы долго стояли перед плакатами, с нескрываемым восторгом пожирали его глазами, отчего библиотекарь вздохнула и сказала: «Ладно, я вам дам такой же – у меня их два». Я принес плакат домой и повесил на стену. На плакате была надпись: «Бьемся мы здорово, рубим отчаянно, внуки Суворова, дети Чапаева». Когда я повесил плакат дома, то весь наш второй класс октябрят приходил смотреть на него ко мне, и я, устыдившись, отнес плакат в школу, где он долго потом радовал нас. Связь с историей была нутряной, привычной и прекрасно использовалась нашей пропагандой. Постоянно возникал образ Александра Невского, святого, благоверного князя, книги и брошюры о котором выпускались самым большим тиражом (я обнаружил эти цифры в сборнике тиражей Книжной палаты за 1941–1945 гг.). Знаменитая картина Павла Корина с надписью: «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет», где Александр Невский в кольчуге, опираясь на меч, стоит как неприступная крепость. Его образ знали все. Мне рассказывал один художник-боец, как его из окопов срочно вызвали в штаб полка. Он думал: «Что я такое наговорил?», но политрук лишь строго спросил: «Вы художник? Да? Срочно, к утру с товарищем напишите картину «Александр Невский» с открытки Корина». Мы с товарищем всю ночь писали картину при свечах. Утром он пришел, посмотрел и сказал: «Молодцы, по сто грамм и в часть». Мы сказали, что четыре метра в дверь не пройдут. Он подумал, куда-то сходил, скоро подогнал танк и обрушил одну стену сарая. Когда мы попали в окопы, то нам сказали, что рота идет пешим переходом в Великие Луки. Через километр командир закричал: «Рота, смирно! Равнение направо! Нас приветствует полководец Александр Невский». Все подтянулись и прошли, равняясь на наш портрет Александра Невского, стоявший на холме. Мы гордились им».
Плакаты в книге менялись по годам: «Отстоим Москву!», «Выстоять!», «Девушки и женщины с Украины обращаются», «Я жду тебя, воин-освободитель». Повторялся плакат «Все на защиту Петрограда!». Плакаты говорят о зверствах врага, пожарищах. Женские лица со знаменитыми стихами К. Симонова «Жди меня, и я вернусь!», «Дойдем до Берлина» и, наконец, плакаты и рисунки Победы. Восхищен всеми, кто соединил слово и художественный ряд.
Читая эту книгу, проникаешь в глубину чувств наших людей, в их опасения, грусть, заботу, любовь и надежду.
Это самое высочайшее и созидательное чувство человека – любить! Любить Родину, мать, семью, любимую, жизнь!
Оно и дает ответ на мой постоянный вопрос: «Почему мы победили?» Потому что любили!
P.S. «Письма с фронта». В 2 томах. – Краснодар: Книга, 2016. Появление такой Книги Памяти показывает, сколь велики духовные силы в памяти народа, какова генетическая связь с нашими предками! Как ни пытались бросить тень на «Бессмертный полк», он формируется в недрах и толще народа, обрастает реальными чертами в документах и фактах, в письмах наших воинов, пришедших к нам через годы и вновь взволновавших нас. И было бы естественно, если бы наши краснодарские друзья обратились бы с призывом к своим коллегам, к издателям страны, коллективам школ и вузов продолжить сбор документов, писем наших воинов, их родных о тех временах! Давайте создадим Книгу Памяти Бессмертного полка, собрав письма наших воинов со всей страны, чтобы голос наших воинов был слышен через годы и расстояния, чтобы мы помнили, чтобы мы слышали, чтобы мы любили и чтобы мы победили!
Валерий Ганичев
председатель Союза писателей России
